Порыбачили!

Очень-очень давно мы с приятелями отдыхали «на природе». Ничего особенного от
этой природы нам нужно не было. Просто решили выбраться подальше от города. И
собственно — культурно выпить-закусить с ночевкой под звездами. Порыбачить —
но без фанатизма. Добрались до места.
Небольшая запруда с утками, тихая, чистая, погода как на заказ — чудо!
Расставились-разложились, организовали нехитрый быт —
палаточки-кострище-котелок-донки.
Красота!
Сидим, выпиваем-закусываем, беседуем, ведем себя прилично, уток не пугаем. Благодать!
Вскоре к месту нашего культурного отдыха вышли два мужичка. Сразу видать — опытные
чингачгуки. Снаряжены толково, но легко, идут бодро, шаг верный.
Рюкзачки-ружьишки-штормовки.
Охотники.
Они — можно, мол, перекурим тут слегка? Мы — конечно, милости просим, не угодно
ли присоединиться? Те переглянулись, согласились на «по пятьдесят — нам еще идти»,
от предложения оттрапезничать с достоинством отказались. Ладно. После «по пятьдесят
— нам еще идти» — встали, отряхнулись и… Нет, спросили, а вы, мужики, просто
так — отдыхаете — или как?
— Или как! — заявляет один из нас, в котором было уже «триста пятьдесят», —
мы на утку.
Чингачгуки верным глазом оглядели лагерь, в котором абсолютно ничего не могло
даже скользко намекнуть об охоте. И вопросительно уставились на нас.
— На силок что ли? Или как?
— Или как! — заявляет тот в котором триста пятьдесят.
— ? — спрашивают чингачгуки одними глазами и усаживаются обратно, являя собой
один сплошной интерес.
Ситуация отрисовалась сложная. Морочить голову серьезным людям — некрасиво.
А серьезным людям с ружьями еще и рискованно. Тот В Котором
Триста Пятьдесят замешкался на полсекунды — и пошла импровизация.
— Чайником! Не пробовали?
Видимо он пытался загнуть линию беседы в сторону шутки. Чингачгуки не оценили
и уставились на него как-то неоднозначно. К слову — за все время, что провели
у нас, они ни разу не улыбнулись.
Триста Пятьдесят начал приходить из замешательства в отчаяние. Когда пришел
— выкрикнул:
— Счас! — и удрал в палатку. Вернулся с чайником. Подошел к берегу. В это время
мы попытались сделать чингачгукам еще по пятьдесят. Получилось.
Суровые лица смягчились.
Триста Пятьдесят подошел к берегу. Помните, я говорил, там утки. Триста
Пятьдесят примерился, сделал какой-то фантастический изящный замах с доворотом
и метнул чайник в гущу уточьей компании, благо лететь ему было метров 15. Компания
шуганулась и мигом снялась с места. Триста Пятьдесят повернулся к нам и уже начал
исполнять на лице выражение «не вышло чего-то». Но один из чингачгуков, внимательно
наблюдавший за происходящим, исполнил танец «хуяссе! » с соответствующей мимикой,
откатал свои бродни и попер к запруде. Там пораженная чайником утка боролась
за своё будущее и пыталась освободиться от чайника, который:
— видимо подбил-таки её летную механизацию;
— наделся на нее ручкой;
— наполнился водой и тянул в пучину.
Второй чингачгук также станцевал «хуяссе» и одобрительно оглядел нас.
Триста Пятьдесят мигом поднялся до Пятисот и принялся было развивать успех,
заявляя, что он крышку на чайник забыл в спешке надеть. С крышкой можно было
сразу парочку подбить. Его быстро, на всякий случай доделали до Семисот и он
уснул.
В итоге никто из нас не потерял лица, а чингачгуки расширили познания в области
охоты. За такое дело они благосклонно приняли еще дважды по пятьдесят, откланялись
и двинули по своим делам. Утка, кстати, после осмотра (повреждений обнаружено
не было, за что слава Богу) была отпущена с извинениями.